***

[lin-charoite]

На своей дурацкой работе я развлекаюсь тем, что читаю один дивный сайт со всякими страшными историями. Какие-то из них совсем дурацкие, а какие-то - на самом деле пугающие. Сегодня среди прочих мне попался рассказ про парня и его кота, который возвращается с того света каждую ночь и охраняет своего хозяина от опасностей.

И я вспомнила одну историю, которая случилась со мной. Она не страшная и в ней даже нет ничего сверхъестественного, но я почти никому никогда её не рассказывала. Просто потому, что когда даже я просто её вспоминаю, я начинаю плакать. Вот и сейчас слёзы предательски стоят у меня в глазах.

Начну, как водится издалека. Когда мне было четыре года, наша самая первая кошка окотилась тремя котятами. И мне то ли разрешили, то ли я сама влезла, но я из этих троих выбрала одного котёнка, который мне больше всего понравился. Это была девочка, самая маленькая и хилая . Её братьев, видимо, усыпили, потому что я больше их никогда не видела.
Котёнка я назвала странным именем "Алидан". Я совершенно не помню, откуда подобное прозвание вообще взялось в моей голове, но это, на самом деле, не главное. Алидан какими-то хитрыми путями трансформировалось в Тусю, так котёнок в итоге и стал зваться. Я очень её любила, но, к сожалению, любовь маленького ребёнка к домашнему зверю - страшная вещь. Тусе от меня крепко досталось - я её и пеленала, и завязывала на ней бантики, и насильно кормила конфетами (при этом искренне не понимая, почему они ей не нравятся), а один раз и вовсе обрезала ей усы - она же девочка, а девочки не должны быть усатыми! Мне за всё это (а за усы - особенно!), естественно, попадало от родителей, но за всем они уследить не могли. А кошка попалась на редкость флегматичная и почти никогда не сопротивлялась и не царапалась.
Выросла она, кстати, шикарным зверем, в котором невозможно было угадать самого слабого котёнка из всего выводка. Я не могу сейчас найти ни одной её цифровой фотографии или отсканить отпечатанные, но она была очень красивой. Крупной бело-полосатой кошкой с раскосыми зелёными глазами, которые были обведены узкой полоской светло-золотистой шерсти, и коричневым носом.

Когда мне было девять лет, мы затеяли ремонт в квартире и временно переехали жить к моему деду со стороны отца. Тот ещё был персонаж, но это совсем другая история. Он чем-то обидел Тусю, и она в отместку стала гадить в различных неположенных местах. И однажды я своими глазами увидела, как дед со всей силы пинает беременную кошку прямо в живот. Я кинулась на защиту, но ничем не могла уже помочь, а дед сказал, что если я расскажу матери, то он меня "выкинет из дома, как кошку". Через какое-то время Тусю повезли в ветеринарку делать прививки от бешенства или что-то в этом роде. В клинике выяснилось, что кошка в критическом состоянии, и ей пришлось делать срочную операцию. Как мне потом объяснила мама, при ударе разорвался один из плодных пузырей, и мёртвый плод начал разлагаться прямо в матке. Привези мы Тусю на день позже - началось бы заражение крови, и спасти её стало бы невозможно.
После операции она стала "странная". Например, могла долго, очень долго стоять перед миской с едой, в упор её не замечая, словно о чём-то думая. И вообще стала ещё более флегматичной и заторможенной. Это, правда, не мешало ей по-прежнему ловить мышей, иногда играться с метёлками травы и гонять остальных членов кошачьей стаи. Мать объясняла Тусины "странности" тем, что она слишком долго провела под наркозом и получила его слишком большую дозу, и это привело к не самым серьёзным, но необратимым изменениям в мозгу.

Туся прожила неполных пятнадцать лет и умерла в июле 2008го. Она была красивая и сильная кошка, ничем особенным не болела, и могла бы прожить ещё, но, к сожалению, у неё развилась злокачественная опухоль, ровно в том месте, куда когда-то пришёлся удар. Болезнь проходила скоротечно - за каких-то три месяца упитанный зверь исхудал до костей. Ветеринары говорили, что лечить бесполезно, и предлагали её усыпить. В итоге мы решили, что, если начнутся боли, мама вколет ей смертельную дозу снотворного.
Я помню тот вечер. Мы приехали на дачу и выпустили Тусю из корзинки - она сама хотела погулять. Она пыталась поиграть, как когда-то, с травяными метёлками, но сил уже не хватало. Я взяла её на руки и забрала в дом, где устроила на кровати. Наверное, ей было очень плохо, но она мурлыкала, тёрлась о мою руку и пыталась мяукать, но вместо её прежнего звучного и гнусавого мява у неё получался только слабый писк.
Утром я узнала, что ночью Туся умерла. Она спрыгнула с кровати и пыталась уйти, но силы её покинули. Я так никогда и не увидела её мёртвой - просто не могла. Её похоронили на участке, в тени больших облепих, по которым она, как и другие наши звери, всегда любила лазать.

После её смерти мне иногда стали сниться однотипные сны. В них я всегда находилась на даче. Солнце клонится к закату, я сижу на веранде и пью чай. Ничего необычного, но внезапно я замечаю где-нибудь Тусю, занимающуюся своими обычными кошачьими делами. И меня прямо во сне бьёт как обухом по голове: она же умерла, её не должно быть здесь! Неужели мы похоронили её заживо?! Эти сны снились мне довольно регулярно на протяжении где-то полугода. И я вспоминала старую кошку, плакала и просила у неё прощения за то, что в детстве тискала её и делала больно, хотя и не со зла.
А потом мне приснился совсем другой сон. Он начинался, как и все предыдущие: солнце висит над лесом, я пью чай и вижу Тусю - не старую и измождённую болезнью, а снова молодую и полную сил. Она выскакивает на улицу, и я бегу за ней. Пытаюсь догнать, но она бежит слишком быстро, и в какой-то момент я понимаю, что она бежит по воздуху. Всё выше и выше, вверх по солнечным лучам. В какой-то момент она оборачивается и смотрит на меня, долго и внимательно. И уходит куда-то в небо, растворяясь в солнечном свете.

Больше она никогда мне не снилась. Но я знаю, она меня простила. И она будет ждать меня Там.